Сценарист. Альманах. Выпуск 5 - Коллектив авторов

ЛЁША-КСЕНИЯ (выругалась): Проклятье!

36. Тум припарковала свою старенькую иномарку во дворе Ксениного и Лёшиного дома. Она потёрла пирсинг на брови. Вылезла из машины, достала из багажника две банки с краской и вдруг застыла с ними в руках. Впереди по двору шёл будто бы Лёша, в руках у него был пакет с продуктами. Увидев его, перекрестилась ещё совсем нестарая соседка. За несколько метров до тумовской машины он свернул к своему подъезду и скрылся за дверью.

Тум выбежала из машины, очутилась у подъезда, бегом преодолела несколько лестничных пролётов и принялась жать на звонок. Лёша-Ксения открыла дверь и улыбнулась.

ЛЁША-КСЕНИЯ: А, Тумыч, заходи! Кофе будешь?

Тум бросилась прочь вниз по лестнице.

37. Антон Степанович был пьян. Он смотрел исподлобья на Лёша-Ксению, чуть покачиваясь. В коридоре у Лёшиного учителя было темно и пыльно.

АНТОН СТЕПАНОВИЧ: Чего-чего?

ЛЁША-КСЕНИЯ (ответила спокойно): Мои тетради, с пешками? В зелёной папке. Не помните?

Антон Степанович схватил Ксению-Лёшу за ворот рубашки, рванул их вниз. Обнажилась затянутая многими слоями бинтовой марли девичья грудь. Лёша-Ксения молчала, тяжело дыша.

АНТОН СТЕПАНОВИЧ: Пошла вон!

Антон Степанович вытолкнул Ксению-Лёшу за дверь.

38. Лёша-Ксения целый день гуляла по центру Москвы – Арбат, Замоскворечье, Тверской район, Китай-город… Смотрела на дома, памятники, сверялась с картой. Постояла у того самого дома в Толмачёвском перулке. Задавала вопросы прохожим, ментам – все они чаще всего жали плечами.

Потом ехала в метро и читала, сидя. На одной из станций в вагон вошла беременная девушка. Лёша-Ксения уступила той место.

39. Лёша-Ксения проснулась утром в постели в Лёшиных обычных пижамных майке и штанах. В тех самых, в которых он бегал к соседям во время потопа. Лёша-Ксения приподнялась, почувствовала что-то странное, одернула с себя одеяло, посмотрела под себя и увидела кровавое пятно на простыне. Слезла с кровати, отошла, снова поглядела на пятно. Провела себе рукой себе ниже спины. Потом быстро сняла простыню и пошла с ней в ванную.

40. Через колонки из ноута звучала аудиокнига. Лёша-Ксения красила стену в коридоре тёмно-зелёным с помощью короткого валика. Мебель и полы были застланы газетами и целлофаном.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ КОЛОНОК: Семен был сейчас в одной рубашке, потому что не успелнадеть штанов с тех пор, как проснулся. Он поглядел вверх, на отца, и сказал ему: – Давай я им буду матерью, больше некому. Отец ничего не сказал своему старшему сыну. Тогда Семен взял с табуретки материно платье, капот и надел его на себя через голову. Платье оказалось длинным, но Семен оправил его на себе и сказал: – Ничего, я его подрежу и подошью. Умершая мать была худая, поэтому платье на Семена пришлось бы впору, если б оно не было длинным. Отец смотрел на старшего сына, – «восьмой год уже ему», подумал он.

В дверь позвонили. Лёша-Ксения открыла дверь. На пороге стояла женщина лет 32, в сапогах на каблуках, в слишком обтягивающих её красных брюках, полосатой блузке и бежевом плаще. Женщина держала за руку мальчика лет 8 в кепке с надписью ЦСК.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ КОЛОНОК ПРОДОЛЖАЛ: Теперь, одетый в платье, с детским грустным лицом, Семен походил столько же на мальчика, сколько и на девочку, – одинаково.

Гостья впихнула мальчика в квартиру, а сама зашла следом.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ КОЛОНОК: Если б он немного подрос, то его можно принять даже за девушку, а девушка – это все равно что женщина; это – почти мать.

ЖЕНЩИНА: Это вот сын… Алексея Монахова. Так что вот…. Ему жить негде. Это… Надо поговорить. С женой его. Вдовой в смысле. Она где?

ЛЁША-КСЕНИЯ: Не прислоняйтесь к стенам, тут всё покрашено.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ КОЛОНОК: – Захарка, ступай на двор, покатай в тележке Петьку с Нюшкой, чтоб они есть не просили, – сказал Семен в материнском капоте. – Я вас тогда позову. У нас дела много с отцом.

Лёша-Ксения опустилась на колени, сняла с мальчика кепку, посмотрела ему в жёлто-карие глаза. Потом поднялась.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ КОЛОНОК: – Тебя ребята на улице девчонкой дразнить будут! – засмеялся Захар. – Ты дурочка теперь, а не мальчик!

ЛЁША-КСЕНИЯ (уверенно): Это не мой.

И аккуратно вытолкнула женщину из квартиры. Посмотрела на мальчика, тот вышел сам. Лёша-Ксения закрыла дверь.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ КОЛОНОК: Семен взял веник и стал мести пол вокруг перины, где лежала мать. – Пускай дразнят, – ответил Семен Захарке, – им надоест дразнить, а я девочкой все равно привыкну быть… Ступай, не мешайся тут, бери детей в тележку, а то вот веником получишь!

В подъезде женщина стукнула мальчика по кепке.

ЖЕНЩИНА: Ты чего молчал? Хоть бы улыбнулся!

41. Мать Ксении стояла посередине комнаты. У неё в ногах лежали пакеты из супермаркета. Она всматривалась в Лёши-Ксенино лицо долго, требовательно, как всматриваются обычно в темноту.

МАТЬ: А чего это у тебя с причёской случилось?

ЛЁША-КСЕНИЯ: Ничего.

МАТЬ: Постриглась? А чьи это штаны? Лёшины что ли?

Лёша-Ксения молчала.

МАТЬ: Меня всего-то не было…

Лёша-Ксения молчал.

МАТЬ: Ксюш!

ЛЁША: Она умерла.

МАТЬ: Кто?

ЛЁША: Ксения. Семь недель назад.

Мать постояла какое-то время, осматриваясь почему-то вокруг себя, будто ищя и находя подтверждение только что услышанным словам. И действительно – книги, карты, велосипед, куртки и джинсы, кеды и кроссовки, дорожный компас 18 века, старый ноут – аккуратно заклеенный скотчем – вокруг были только Лёшины вещи. Мать взялась за голову и по-настоящему завыла.

42. Вечером Лёша-Ксения ползала с карандашом по разложенной на полу гигантской, в полкомнаты, карте Москвы и делала на ней отметки.

43. Тум вышла из машины. Закурила, посмотрела на Лёшин балкон. Взяла телефон, позвонила в ветеринарную клинику, чтобы уточнить время. Потом, не найдя урны, сложила бычок себе в задний карман джинс. Зашла, в подъезд, поднялась. Постояла немного на лестничной клетке, наконец, позвонила в дверь. Постояла, ещё позвонила, никто не открыл.

Лёша-Ксения тем временем с рюкзаком за спиной вышла из метро на Тверскую-Ямскую. Прошла мимо кафе и магазинов, остановилась перед грязно-белой дверью с несколькими звонками и табличками. Позвонила. Открыли. Следом вошла девушка в деловом костюме. В подьезде Лёша-Ксения назвала охраннику название фирмы.

Лёша-Ксения нажала на кнопку лифта, сзади стояла девушка, у неё в руках был пакет с сэндвичами. Дверь лифта открылась. Лёша-Ксения пропустила девушку вперёд. Та улыбнулась. На пятом этаже Лёша-Ксения вышла, лифт с девушкой отправился вверх. Лёша-Ксения зашла в дверь с надписью «турагенство». За ресепшн из бежевого ДСП сидела рябая женщина в одежде, очень похожим на костюм стюардессы. Женщина улыбнулась и стала симпатичной. Лёша-Ксения улыбнулась ей в ответ.

ЛЁША-КСЕНИЯ: Здравствуйте, меня зовут Алексей Монахов. Я на собеседование.

44. Лёша-Ксения сидела в метро и, как обычно, читала. Мимо по вагону проходила с тяжелыми пакетами из ИКЕА – та самая некрасивая курносая с экскурсии. Вагон качнуло, курносая взялась за поручень и заметила Лёша-Ксению. Курносая остановилась, вернулась, села рядом с Лёша-Ксенией, поставила пакеты, и всмотрелась ей в лицо. Потёрла переносицу, снова всмотрелась, подхватила за ручку заваливающийся набок пакет. Лёша-Ксения не обратила на курносую никакого внимания.

45. Лёша-Ксения подходила к своему подъезду, широким, радостным шагом. У неё было прекрасное настроение.

Вдруг её схватили за руки, заломили их сзади и тут же затолкнули в машину. У левой двери сидела Ксюшина мать. Лёша-Ксения пыталась вырваться, но ей крепко сцепили руки за спиной. Она оглянулся, это оказался Ксюшин брат. Он сопел и бурчал что-то вроде: «Тихо, млин, тихо»…

Лёша-Ксения осмотрелась – она был на заднем сиденье между матерью и братом. За рулём сидел отец, вцепившись руками в руль. Лёша-Ксения попыталась закричать, Ксюшин брат тут же закрыл ей рот ладонью. Лёша-Ксения издала отчаянный мык.

БРАТ: Мы поедем или стоять будем!?

МАТЬ: Ничего, Ксюшенька, мы не долго.

Отец завёл машину. Поехали. Лёша-Ксения мычала и дёргалась.

БРАТ: Мам, да помоги!

Мать вцепилась в руку Лёши-Ксении и заголосила.

МАТЬ: Ксюш, ты почему меня не жалеешь? Почему над нами так издеваешься?

БРАТ: Да она тебя не понимает! Чего ты с ней?!

46. Стояли в пробке. Мимо пробежал парень с листовками, Лёша-Ксения, увидев человека в потоке машин, принялась снова дёргаться и скулить, будто этот парень мог как-то ей помочь.